«Нулевые» дни. 29–31 июля
Железная дорога г. Новокузнецк – г. Алматы
Путешествие началось для нас 29 июля 2016 г. в момент, когда мы сели в поезд. День был хлопотный, велорюкзаки догружали ещё за час до выхода из дома, Ирина до последней минуты ковырялась с каким-то текстом, который срочно надо было отправить по электронке. В 17.10 мы приехали на вокзал и застали там вот такую славную компанию вело- и пеше-провожающих:
Фото 6. Велосипеды загружены. Напутственные слова сказаны
Накануне мы с большим опасением думали о полуторасуточном переезде на бишкекском поезде – наслышаны были о разных ужасах от нашего товарища Антона, который этим же маршрутом ехал в 2012 г. в свой велопоход по Киргизии. Но наши фобии оказались пустыми: вполне терпимая плацкарта, не до смерти душно и в меру грязно.
Фото 7. Постсоветский монумент
на семипалатинской привокзальной площади. Ракурса лучшего не нашлось – солнце мешало. Не с хвоста же снимать Кабан-Батыра
Исполнив ритуал прощального помахивания из окна тронувшегося поезда, мы уселись на лавку в ожидании проводницы: Ирина с книжкой («Путешествие в Тянь-Шань», разумеется), Андрей с плеером, – но и то, и другое было, как выяснилось, решением несвоевременным, поскольку тут же завязалось общение с колоритным соседом-обитателем боковушки Денисом. Мы твёрдо уверены в том, что люди в пути встречаются неслучайно, и всегда с интересом разговариваем с разными попутчиками. Денис – типаж деятеля девяностых (немножко спортсмен, немножко бандит, немножно коммерсант, немножко зек), который в «эпоху устойчивого развития» легализовался и превратился в шустрого сотрудника комиссионного магазина, примерного семьянина и папу четверых сыновей. Словарь у Дениса сочный, мимика живая, в рукаве он держит шкалик веселящего напитка, так что беседа льётся непринуждённо. Узнаём от Дениса маленькие хитрости национального комиссионного бизнеса.
В Барнауле к нам сели ещё двое пассажиров: пожилая интеллигентная женщина с внучатым племянником, едущие поклониться могилам родственников, и отставной военный Владимир Николаевич, который возвращается домой из вояжа по Алтаю (конный маршрут плюс рафтинг). Это тоже интересные собеседники. Дорогие усопшие, прошедшая молодость, кони, катамараны, Алтай… Читать книжку и слушать плеер вообще некогда.
Утром 30 июля обнаружились некоторые странности жизни нашего вагона. Начались погранично-таможенные проверки, что означает – поезд впал в состояние длительного стояния, а проводники, похоже, в ступор. Один наш сосед, отставной военный, проехал мимо своей станции Локоть, потому что его вовремя не предупредила проводница. Пришлось ему высаживаться на следующей под проливным дождём, а дальше, наверное, машину ловил возвращаться на нужную станцию. Второй, который воротила мелкобуржуазной торговли, сидел часа полтора присмиревший и в глубокой задумчивости, потому что его паспорт изъяли казахские таможенники и подозрительно долго не отдавали.
За окном проплывали дожди, затем туманы, а потом распогодилось. Сплошная ровная степь за окном. Перед «Семском» (народное название Семипалатинска) наша проводница заметно повеселела (по градусам), периодически подходила к Денису, лишённому краснокожей паспортины, пробовала его нежно успокаивать. Но наш сосед был безутешен – ему в «Семске» выходить, а это с минуты на минуту. Тем не менее всё устроилось, и в объятия родных Денис вошёл с документом, удостоверяющим его личность.
Мы тоже вышли на перрон города, называемого теперь Семей, размяться. Обстановка как у нас лет двадцать назад: допотопные киоски, какой-то занюханный асфальт, но зато стоит большой контейнер для раздельного сбора мусора, конкретно под пластик. Мы подивились. В Новокузнецке такое нам не попадалось. Зато урн для другого мусора на вокзале нет, и мы носим с собой фантики от мороженого.
В XIX веке Семипалатинск воспринимался русскими путешественниками как город на границе горного заслона, отделяющего Северную Азию от плоскогорья Центральной Азии (речь про Алтай). Само его положение будто бы «предназначало» его быть вратами для Российской Империи в Бактрию, Согдиану и Трансоксиану, быть «преддверием индийского мира» (*) (грёзы об Индии русских долго не отпускали).
Что касается 1850-х, когда в этих местах курсировал П. П. Семёнов, то тогда Иртыш у Семипалатинска считался подлинной границей – тут был кордон и взималась таможенная пошлина. Степи южнее рассматривались как «заграничные места» (*). Город не превратился в важнейший пункт в торговле с Китаем, как ему это прочили в 1840-е. Зато тут был советский космодром, и тема про рождавшихся в Семипалатинской области нездоровых людей и животных некоторое время висела в нашем вагоне. В августе 1953 г. на полигоне прошли первые в мире испытания водородной бомбы. Сомнительное первенство… Мы проследовали на привокзальную (со стороны города площадь), там посетили памятник местному герою, борцу против джунгарской интервенции в XVIII в. Звали его Кабанбай-Батыр.
Освободившееся место Дениса заняла девушка по имени Алия. Это было одно из самых приятных наших знакомств в путешествии: она детский врач-онколог из Алматы, очень любит свою работу и имеет какой-то особый дар к общению с детьми, это сразу видно – все дети в нашем вагоне с этого момента были рядом с ней. А ещё красивая и умная. Алия много интересного рассказала нам про Казахстан. Договорились в конце нашего путешествия встретиться в Алматы.
День жаркий. В окне степь, степь… В XIX в. её называли Киргизской, хотя по сути она была и есть казахская. Старинная путаница с казахами-киргизами тянется уже третье столетие. Даже национально-государственное размежевание, проведённое советской властью в 1925 г. и установившее среднеазиатские союзные республики, до конца не устранило эту путаницу.
Продвигаясь через всю Россию в Сибирь, а далее по Семиречью к посту Верному, П. П. Семёнов имел время отнаблюдать постепенные ландшафтные переходы и фактически создал типологизацию степей. Он насчитал четыре их варианта: великорусская (северная русская) на Сарматской равнине, сибирская, Барабинская и Киргизская (*). Киргизская (т. е. казахская) степь характеризуется полным отсутствием леса, выгорающим травянистым покровом, малоснежьем, но главное – горно-каменными окраинами с обилием источников и наличием солоноватых озёр. Вот по ней мы и едем.
До Семипалатинска П. П. Семёнов добирался, особо не торопясь: 15 мая 1856 г. он был в Казани и только 5 августа прибыл сюда. Других дел кроме как представиться губернатору Панову тут не было, но путешественника ждал сюрприз: встреча со старым петербургским приятелем Ф. М. Достоевским, с которым Семёнов был знаком по кружку Буташевича-Петрашевского. Достоевский в это время «доматывает» свой срок и томится любовью к живущей в городе Кузнецке М. Д. Исаевой. Кузнецк – это теперь наш Новокузнецк. Всё рядом.
Мы едем дальше по Туркестано-Сибирской железной дороге. В этих местах старинный Копальский тракт кое-где совпадает с Турксибом, местами отходя восточнее, перед Аягузом приближается и после него отклоняется к западу. Параллельно железной дороге местами тянутся ветхие двухэтажные деревянные заборы, – видимо, ещё в советское время были поставлены для удержания снега на почве. Стад не видно. Часто встречаются мусульманские кладбища из белого камня, так называемые мазары. Алия говорит, что аулов в стране становится всё меньше (урбанизация!), поэтому селение может исчезнуть, а мазар остаётся.
На пути к Верному (теперь город Алматы) Семёнов сделал восхождение в Семиреченском Алатау (сегодня называется Джунгарским, а на казахских картах – Жетысуйским хребтом), как он уточняет – «в сопровождении шести отборных казаков». Подъём на Копальский гребень Алатау (на лошадях, разумеется) занял у них 4 часа, вид на долину реки Коры был восхитителен, и Семёнов решил замерить высоту, ожидая, что она должна быть не менее 3000 м. Измерения производил аппаратом для кипения воды, поскольку барометр разбился, по русским дорогам даже до Сибири не доехав. Увы – спирт никак не загорался. Такой конфуз при первом же высотном восхождении в Азии! Это Петра Петровича обескуражило. Он пробовал ещё, но спирт всё равно не горел. Через какое-то время выяснилось, что он был наполовину выпит казаками и разбавлен водой. Позже от Абакумова, начальника Копальского округа, Семёнов узнал, что с подобным уже сталкивался в начале 1840-х гг. естествоиспытатель Г. С. Карелин. Тот решил проблему так: в присутствии казаков отравлял весь свой запас спирта, который вёз для научных целей, и тут же давал пить собаке. Она околевала, а казаки теряли к спирту всякий интерес. На пути к Верному (теперь город Алматы) Семёнов сделал восхождение в Семиреченском Алатау (сегодня называется Джунгарским, а на казахских картах – Жетысуйским хребтом), как он уточняет – «в сопровождении шести отборных казаков». Подъём на Копальский гребень Алатау (на лошадях, разумеется) занял у них 4 часа, вид на долину реки Коры был восхитителен, и Семёнов решил замерить высоту, ожидая, что она должна быть не менее 3000 м. Измерения производил аппаратом для кипения воды, поскольку барометр разбился, по русским дорогам даже до Сибири не доехав. Увы – спирт никак не загорался. Такой конфуз при первом же высотном восхождении в Азии! Это Петра Петровича обескуражило. Он пробовал ещё, но спирт всё равно не горел. Через какое-то время выяснилось, что он был наполовину выпит казаками и разбавлен водой. Позже от Абакумова, начальника Копальского округа, Семёнов узнал, что с подобным уже сталкивался в начале 1840-х гг. естествоиспытатель Г. С. Карелин. Тот решил проблему так: в присутствии казаков отравлял весь свой запас спирта, который вёз для научных целей, и тут же давал пить собаке. Она околевала, а казаки теряли к спирту всякий интерес.
П. П. Семёнов признался, что в детстве «никак не мог себе представить, что такое гора». Оно и понятно: в «черноземной России», где рос будущий исследователь Тянь-Шаня, гор-то ведь вообще нет. Там встречаются не возвышения над уровнем степи, а, наоборот, понижения, то есть овраги, в которых растёт лес, так что у среднерусских «гор» отрицательный рельеф (*). Первая его встреча с горами была в Альпах. С тех пор, описывая Тянь-Шань и вообще горы, Семёнов постоянно сравнивает и высоты, и виды с альпийскими.
Первые восхождения в Азии сопровождались для него болезнью. На Алтае Пётр Семёнов поднялся на Ивановский белок, после чего впал в сильное недомогание, а после Копальского хребта слёг на три дня – «не мог двинуться с места», и только тёплые ванны Арасана вернули ему подвижность. В тексте имеется клинически точное описание приступа высотной болезни («беспрестанно должен был останавливаться, задыхаясь вследствие трудности дышать редким воздухом <…> почувствовал шум в ушах, и мне казалось, что из них немедленно пойдёт кровь…» (*) – таков был подъём на четырёхтысячный Заукинский перевал).
1-й день. 31 июля
Ж/д вокзал г. Алматы – пос. Есик – долина р. Тургень в 2 км после въезда в заповедник (N43 20.442 E76 56.928 – N43 19.646 E77 37.506).
Проехали 75,3 км.
Время в пути 6 ч. 11 мин. Набор высоты 1351 м, сброс 876 м.
Утром мы в Алматы. Денёк серенький. Чтобы выбраться к входу в вокзал с какой-то там по счёту платформы, на которой мы высадились, нам надо сделать крюк метров 600, хотя по прямой через пути было бы метров 40. Прикинув, решаем воспользоваться услугами носильщика, который повёз наши два велорюкзака, а велики в чехлах мы с остановками перетащили на себе.
Фото 8. Стартуем. Вокзал г. Алматы
Ещё довольно рано, и у нас есть время и велики собрать, и сходить в душ, и поменять денег на первое время, и решить вопрос с мобильной связью, и сориентироваться с обратными билетами. Всё это на вокзале. Начинаем с денег и билетов. Курс на вокзальных обменниках никогда не бывает выгодным, но на небольшой сумме это не сказывается, так что меняем пять тысяч рублей на сомы и тенге. Симкарту на вокзале не купить, соответствующий киоск ещё не работает, а он такой тут один. С билетами ситуация просто тухлая: на нужный нам день (через три недели) билеты на прямой поезд Бишкек – Новокузнецк раскуплены, остались три боковушки в разных вагонах, и все у туалетов. Решили воздержаться от такого приобретения и, как позже выяснится, правильно сделали. Тут нам ещё и местный таксист по имени Кудайберген (для нашего удобства представился Колей) подсказал, что с автовокзала можно уехать и на Семипалатинск, и на Красноярск, и ещё в ряд городов нужного нам направления, потом по собственной инициативе набрал на своём мобильнике номер справочного алматинского автовокзала, сунул нам, мы поговорили о Красноярске. Человек просто нам помог и денег за это не взял (мы предлагали). Благодарим Кудайбергена. Кстати, весь поход нам попадались очень отзывчивые и внимательные люди. А ещё казахи держатся с большим достоинством и совсем не прилипчивы. Выяснив все вопросы, спокойно по очереди приступаем к банным процедурам и параллельно собираем велосипеды. Через полтора часа мы готовы.
Покрутились ещё в районе привокзальной площади, выискивая вариант с покупкой SIM-карты. Нашли только павильон «Билайна», где нам пытались, но так и не смогли внятно объяснить наши возможности при таком-то тарифе со звонками в Россию, так что мы решаем остаться при своём домашнем номере и не тратить время и деньги. Итак, вперёд.
Фото 9. Редкий момент, когда нас не преследуют попутные машины
День тёплый и по-прежнему серенький, над городом лёгкий туман, моросит. Выбираемся на нужную нам трассу. Скоро морось переходит в дождь. Что такое Алматы, вообще не поняли, да нас сейчас город и не интересует: на знакомство с ним заложено время в конце путешествия.
По пути заезжаем в забегаловку, где в первый раз пробуем казахские блюда, наедаемся горячего сорпо с лепёшками. На попутном рынке докупаем палку сырокопчёной колбасы и конфет. Теперь полная комплектация по продуктам на несколько дней.
Движемся почти строго на восток, вдоль подножия Заилийского Алатау (он по правую руку). Трасса адская. Насколько казахи вежливы и предупредительны с велосипедистами в общении, настолько же они свободны от каких-либо условностей, мчась в автомобиле по загородной трассе. Едем в сильнейшем напряжении. Мы не ожидали такого автотрафика, иначе непременно пробросились бы. Но теперь уже надо ехать, и мы едем. Дождь временами переходит в сильный, потом в моросящий, но в основном просто ровно идёт. Он существенно осложняет нам движение бок-о-бок с машинами.
Фото 10. Одно из многочисленных кладбищ на пути к Тургени
Асфальт от Алматы по старинному тракту отличный, что позволяет автомобилям ездить на очень высокой скорости. Этой дорогой следовал П. П. Семёнов в своём первом (в сентябре 1856 г.) выезде на Иссык-Куль. Минуем много-много посёлков, они выглядят зажиточно, утопают в зелени. Провожаем глазами яблони, усыпанные румяными яблоками, и особенно – аппетитные абрикосовые деревья, это зрелище нас сильно впечатляет. Мы же из Сибири. Кое-где дорога обставлена высокими тополями с серебристой корой, стволы в три обхвата – наверное, этим деревьям лет по сто. Раз много посёлков, то много и кладбищ, и выглядят они совсем не так, как в Монголии и Горном Алтае (где нам уже встречалось изрядное количество мусульманских кладбищ).
На крутом подъёме возле одного из них Ирина «ловит» прокол, съехав на обочину, когда сзади с рёвом приближался грузовик. Останавливаемся, меняем камеру. Пока я этим занимаюсь, Ирина немного спускается назад сделать снимок. Кладбища говорят о жизни людей не меньше, чем города, где обитают живые.
Фото 11. Через дорогу от кладбища: наши первые ремонтные работы
На реке Талгар П. П. Семёнов с отрядом в 30 человек остановился на свой первый при выезде из Верного ночлег, а на восходе 3 сентября 1856 г. насладился «очаровательной картиной утреннего мерцания (Alpengl?chen)», созерцая горный узел во главе с пиком Талгарнын-тал-чоку (*).
В городке Талгар мы почувствовали, что пора бы выпить чего-то горячего, потому что нам совсем не жарко и мы рискуем поймать свой «глюкен» от озноба. На повороте увидели кафе «Орхидея», новенькое – недавно открылось. Входим в ворота, вводим велики под большой тент над столами, а возле клумбы с розами выжимаем свою одежду (то из неё, что можно выжать). Пока ждём свой заказ, сталкиваемся с неожиданным проявлением учтивости со стороны хозяев кафе. Нам приносят два пушистых пледа, в которые мы с удовольствием заворачиваем свои продрогшие тушки, а на стол ставят салат и блюдо с нарезанным арбузом. Всё это в счёт фирмы. Мы растрогались. Только вот арбуз нам не идёт, потому что холодно. Спасибо вам, незнакомые внимательные люди.
Вылезать из пледов не хочется, но надо, и мы натягиваем свои сырые куртки.
В небольшом городке Есик (Иссыкъ) проезжаем по мосту над искусственным каскадом реки с таким же названием. Останавливаемся и смотрим на стоящую над ней мечеть. Жаль, что перед зданием натыканы какие-то деревянные столбы, да ещё жаль, что непогода не позволяет нам увидеть отроги Заилийского хребта, – вид был бы прекрасный (*).
Фото 12. Мост через р. Есик (Иссык). На мосту – свадебные замки, всё как у нас
Когда П. П. Семёнов 30 августа 1856 г., только ещё подъезжая к Верному, впервые увидел Заилийский Алатау во всей его мощи, он признался: «Нигде в Евразии мне не удалось видеть так близко более высоких гор, так как в Швейцарских Альпах, на Кавказе, в Туркестане и даже в более высоком Тянь-Шане исполинские снежные гребни бывают видны лишь только с больших абсолютных высот и нигде не достигают высоты 4000–4500 м над зрителем…» (*). Но нам ничего не видно, везде тучи. Мы сегодня при выезде из Алматы поначалу без дождя ехали по направлению к этой громаде, но разве можно сравнить наше впечатление с тем, какое могло сложиться, когда ещё не было города у подножия Алатау, и вид ничем не был заслонён.
По трассе продаются целые горы арбузов и дынь. Встречается огромное количество шашлычных – при полном отсутствии чайных. Попытались заскочить в одну из шашлычных в надежде выпить чаю – на нас там посмотрели с непониманием. Ну конечно: в зале сидят несколько упитанных водителей и рубят по нескольку шампуров баранины каждый. Кажется, ничем не запивают. А тут какие-то велосипедисты чаю просят…
На месте выхода р. Есик (Иссыкъ) из гор Петр Семёнов сделал полуднёвку, здесь он планировал осмотреть водопад, о котором ему много рассказывали, и альпийское «зелёное» озеро Иссык (Джасыл-куль) верстах в двенадцати выше с видами ещё более красивыми. Его экскурсия к озеру Иссык не удалась – накрыло сумерками, когда подъёма оставалось ещё несколько вёрст. Озера Семёнов достигнет только в следующем, 1857 г. Но открывавшиеся по пути пейзажи сочно описаны в его тексте.
В советское время, ещё до войны, на озере устроили турбазу для трудящихся, а в 1950-е построили крупный дом отдыха (*). 7 июля 1963 г. произошла катастрофа, вполне ожидаемая на горном озере, питаемом ледниковой рекой: сошёл сель, снёсший и озеро, и находившихся на нём не менее чем тысячу людей. Иссык искусственно «восстановили» уже в начале 1990-х, но теперь озеро вдвое меньше против того Иссыка, видом которого когда-то наслаждался П. П. Семёнов.
Фото 13. Превращённая в каскадный канал река Есик (Иссык). За ирригацию подгорья Заилийского
Алатау сильно ратовал П. П. Семёнов, и его хлопоты не прошли бесследно
В Верном к отряду путешественника присоединились трое казаков, желавших поохотиться на тигров в долине Иссыка. И вот когда экскурсия Семёнова поднялась из зоны фруктовых деревьев в зону хвойных лесов, она действительно выпугнула двух тигров из густых зарослей боковой по отношению к Иссыку долины. Попытка их преследовать ничего не дала, и Семёнов не стал терять времени, зато казаки в азарте решили продолжить. Через несколько дней стало известно о финале охоты. Там был целый детектив (*), однако охотники выжили (один остался без руки), а вот тигру пришлось худо. Когда в него всё-таки выстрелили, он имел ещё силы спуститься до ручья, напиться из него и уже там испустил дух. Прекрасную его шкуру отдали П. П. Семёнову.
Тигров особенно много водилось в камышах возле Аральского моря и рек «Сыр и Куван», но забредали они и до Оби. В 1813 г. убили тигра возле Локтевского завода на р. Алей (это Алтай), уже дохлого зарисовали, отправили рисунок и описание аж в Санкт-Петербургскую Академию наук и Московское общество испытателей природы. Там всё это изучили и признали того тигра тигром (*). Вот будто без них не было ясно, кто это такой.
Азиатские тигры, пока их тут не истребили, были притягательным объектом для исследователей. В частности, А. Гумбольдт, в этих местах не бывавший, но много о них читавший, писал в своей «Asie Centrale»: «Королевскiй тигръ, тотъ же видъ, который обитаетъ въ тропическихъ странахъ Индiи и острова Цейлона, посЂщаетъ въ АлтаЂ горы Курчума и Нарына… заходитъ къ СЂверу, между ЗмЂиногорскомъ и Барнауломъ, до широтъ Берлина и Гамбурга» (*). Как-то сами собой представились тигры, «посещающие» Горный Алтай, куда мы на Велопервомай ездим… А занятно было бы!
Описывая своё движение по Заилийскому краю, Семёнов поражался богатству фауны. Тут и кабаны, и тигры, и барсы, и дикобразы, и обилие черепах, разнообразных ящериц и змей, насекомых и паукообразных: «Въ густыхъ камышахъ, на самыхъ берегахъ озера, держатся кабаны, барсы или ирбисы и джульбарсы, т. е. настоящiе тигры; монгольскимъ же зайцамъ нЂтъ и счета. Въ какую бы сторону изъ Каракола ни направился путешественникъ, вездЂ онъ встрЂтитъ самыхъ пнтересныхъ для охотника звЂрей: прекрасныхъ архаровъ и тековъ съ громадными рогами, здЂшнихъ оленей или мараловъ, дикихъ козъ, которыхъ здЂсь не мало видовъ; а изъ хищныхъ – небольшаго медвЂдя, обыкновенныхъ волковъ и лисицъ и краснаго горнаго волка, степныхъ караганокъ или темно-брюхихъ лисицъ, великолЂпныхъ куницъ, обыкновенныхъ и алтайскихъ хорьковъ и пр.» (*). Ещё богаче была орнитологическая фауна. Но, как известно, всё украдено до нас. Мы за весь поход видели только кузнечиков да один раз тушканчика, ну и лошадей-коров-овец, разумеется. И больших птиц изредка.
Фото 14. Улаживаем дела на КПП природного парка
Проезжая мимо Коктобе, впервые слышим звуки призыва к намазу. Мы этого момента ждали, ведь въехали в мусульманский мир, и интересно услышать, как это бывает, но наше ожидание было неправильным. Мы рисовали себе картинки: муэдзин в белой чалме на вершине минарета протяжно поёт... Толпы верующих в белых одеждах тянутся к мечети… Всё оказалось проще и в духе нашего времени: на крыше храма закреплена гроздь динамиков, повёрнутых на все стороны света, и в нужный момент врубается громкость. Так что призыв к молитве звучит по громкоговорителю. Нам даже показалось, что это похоже на запись, но это, конечно, не так. Примерно та же картина во всех других населённых пунктах. И единственным местом, где мы увидели мужчин в «правильной» мусульманской одежде у мечети, был киргизский Джеты-Огуз. Кыргызстан вообще на первый взгляд выглядит как-то более «мусульманско».
С радостью выезжаем на поворот с трассы в долину р. Тургень. Наконец-то можно немного расслабиться и не чувствовать шкурой каждый едущий за тобой автомобиль! Теперь двигаемся в направлении кордона Иле-Алатауского национального парка. Дождь идёт по-прежнему, гор мы практически не видим от клубящегося сырого тумана, фотографировать даже не тянет. Река течёт слева в глубоком овраге. Семёнов пишет, что когда-то её русло лежало высоко, но течение прорыло рыхлые породы предгорья, и река улубилась. На другом берегу множество дач.
К сожалению, за весь день у нас не возникло ощущения отрыва от городской зоны, и это напрягает. В каком-то смысле день потерян из-за плотного автотрафика и густонаселёнки, знали бы – пробросились бы до поворота на Тургень. За день было несколько ситуаций на грани, ещё немного – и авария. Но с другой стороны, увидели, как люди живут.
Фото 15. Готово!
На въезде в национальный парк стоит какой-то несуразный объект, объединяющий каптёрку-пост и крышу над дорогой (зачем она тут?..), всё «по моде» обшито сайдингом. Покупаем билеты на пребывание в парке (400 тенге на человека). Смеркается. При хорошей погоде можно было бы ещё ехать, но есть такая, какая есть, и мы решаем вставать.
Фото 16. Из этого моря дождя мы приехали
Отъехав 2 км от поста, выбираем место для ночёвки, скоро за мостом налево, на берегу Тургени. Дорога более-менее далеко, выше по течению какая-то турбаза, тут их немало. Машины периодически проезжают. Река Тургень изумительного бледно-изумрудного цвета, шумная. Тепло и очень сыро. У нас куча мокрых вещей. На ужин самса, манты и немыслимо вкусные тандырные лепёшки с луком, купленные на выезде из Алматы. Больше таких вкусных нам в походе не встречалось, хотя мы их специально искали. Но вообще вся казахско-киргизская стряпня очень аппетитна.
Отбой в 22.11. Высота ночёвки 1168 м.
2-й день. 1 августа
Долина р. Тургень в 2 км после въезда в заповедник – долина р. Ой-Жайлау – пер. Ой-Жайлау 2 667 м – плато Асы (N43 19.648 E77 37.498 – N43 14.527 E77 55.457).
Проехали 41 км.
Время в пути 6 ч. 12 мин. Набор высоты 1741 м, сброс 431 м.
Солнце поднимается очень рано и начинает припекать. Не торопясь просушили вещи. Пока занимались сборами, подошёл местный житель в резиновых броднях, сказал, что тут его территория и что он хочет предупредить нас о большом количестве змей. Мы поблагодарили и поёжились, глядя на кусты, возле которых стоит наша палатка. Выехали со стоянки в 9 часов. Ночевали мы, судя по всему, примерно там, где останавливался Семёнов 4 сентября 1856 г. (он отметил, что ложбина Тургеня «превратилась уже в долину»). Его отряд ночевал в аулах батыра Атамкула, у которого поменял казачьих лошадей на «киргизских» (казахских), потому что свои (казачьи) не годились для сложных горных переходов.
Фото 17. Утренний вид с нашей стоянки вверх по течению р. Тургень. Нам туда
День солнечный и жаркий. Едем вверх по долине Тургени, у нас комфортный градус подъёма и первое время отличный асфальт. Долина постепенно сильно сужается. Много яблонь-дичек, на них висят вкуснейшие румяные яблочки, а скоро попадаются и абрикосовые деревья – мы в азиатской высотной зоне, которую Семёнов называл «садовой» и «культурной». Нас всё это поначалу сильно удивляет, в Сибири такого, чтобы ехать на велике и рвать с деревьев фрукты, нет.
Фото 18. Тургеньское ущелье
Река Тургень полноводная, шумная, а по цвету понятно, что исток берёт в ледниках. По левую руку скоро начинают попадаться турбазы с покушеньями на моду, названия которых нас просто озадачивают: «Stetson Rancho», например. Дикий Запад в центре Азии. По причине их дислокации в долине (на территории национального парка, между прочим!) частных турбаз машин тут хватает, но всё равно не как вчера на алматинской трассе.
Через какое-то время видим слева от дороги указатель «Мёд», решаем завернуть и покупаем отличный, густой, светло-янтарного цвета мёд у местного пасечника Васильича (живёт в Алматы, а в ущелье на лето выезжает заниматься промыслом). Мёд майский, 0,8 литра, цена 800 тенге (на наши деньги 160 рублей, просто смешная сумма за продукт такого качества).
Фото 19. Пасечник Васильич и наш первый в этом походе мёд
Фото 20. Тургеньское ущелье
После того как дорога раздваивается (правая ведёт на Кеген), мы идём налево. Асфальт резко кончается, и мы оказываемся на долгожданной грунтовке, где больше нет машин – ура! Начинаются подъёмчики 20 % по глине и камням. На радостях встаём на привал, пора перекусить. Первый глинистый взлёт сильно напомнил нам один подъём в Монголии в 2012 г. – почти такой же лес, почти такой же поворот… Только прошло четыре года и не Монголия.
Отряд П. Семёнова пошёл вправо, восточнее, через несколько перевалов, последний из которых назывался Асыньтау; затем спустился к р. Асы, потом через пер. Джаманбастан («дурной путь») вышел на р. Дженишке и дальше двигался в направлении р. Чилик.
Фото 21. Подъёмы в верхней части ущелья
Фото 22. Тургеньский «бом»
Снова пасмурно. Нас начинает преследовать атмосферный фронт, сзади ползут тучи и дожди. Пройдя ущелье, оказываемся в великолепной широкой долине р. Ой-Жайлау. Жайлоо – казахское название летовок, то есть летних отгонных пастбищ в полукочевом (сезонном) скотоводстве. Зимовки называются кстау.
Фото 23. На «пороге» расширяющейся долины р. Ой-Жайлау
Фото 24. Просторная долина р. Ой-Жайлау
Вскоре справа, на высоком гребне, показывается крошечное изящное здание обсерватории. Кажется, что до неё далеко-далеко и она высоко-высоко, а ведь мы возле неё окажемся всего через два с небольшим часа. Поглядываем на неё, выглядит она фантастически: серебристая на сизом небе, даже не научной лабораторией смотрится, а каким-то храмом. Ну да, лаборатория ведь и есть «храм науки». Архитекторы нашли изысканные пропорции.
Фото 25. Первые юрты на нашем пути – на р. Ой-жайлау
В долине мы чувствуем себя совершенно в своей тарелке. Наконец-то нет асфальта, нет назойливых машин, зато есть просторное нагорье, много неба, свежий ветер, юрты и стада, в общем – всё то, чего нам вчера не хватало!
Фото 26. Богатство кочевников
Дошли до последних юрт перед подъёмом на перевал. Где-то здесь стояла команда И. Томаса в их весеннем походе 2013 г. Мы подумали, не встать ли уже и нам, но решили поискать место повыше, а в итоге взяли перевал.
Фото 27. Атмосферные фронты движутся за нами из долины Тургени
Фото 28. Те же юрты, вид уже сверху, из-под перевала Ой-жайлау
Фото 29. Обсерватория в сильном зуме (снята, когда мы уже почти поднялись на перевал)
Фото 30. Уходим из долины Ой-Жайлау. Взгляд назад
Фото 31. Перевальный взлёт
На последних крутых петлях серпантина заметно холодает, но мы не хотим терять темп и продолжаем подъём, нам пока тепло.
Фото 32. Немного серпантина
Фото 33. Атмосферные явления в долине
Фото 34. Выположенная седловина перевала Ой-Жайлау
И вот мы наверху. Тут сильный холодный ветер с запада. Быстро одеваемся. В сотне метров от нас всадник-чабан, наблюдает за нами. Одевшись, подъезжаем к нему, разговариваем и среди прочего узнаём название перевала (на картах оно не указано). Решаем проехать к обсерватории и потом уже спускаться в долину р. Асы. По указанной пастухом скотопрогонной тропе немного срезаем дорогу к интересующему нас объекту.
Фото 35. Движемся по хребту к обсерватории. Над Тургенью толпятся тучи
Обсерватория выглядит представительно, но заброшенно. У кривых железных ворот стоит микроавтобус. Мы думали – на нём приехали местные астрономы, но оказались французские туристы, совершающие вояж по Казахстану в сопровождении проводника. Внутри здания, похоже, никого нет. Разговор с буржуями не затягиваем, потому что, остановившись, начинаем подмерзать. Здесь плюс шесть с ветром, и мы на уровне низких облаков.
Фото 36. Астрофизическая обсерватория
Фото 37. На переднем плане мхи, на которых мы поставили фотоаппарат.
На горизонте видны французы
Фото 38. Сырты на плато Асы
Спускаемся в долину р. Асы по очень каменистой дороге. С перевала хорошо видны обширные сырты (в переводе означает «спина») – платообразные волнистые межгорья. Несколько качелеобразных подъёмов и спусков – и мы оказываемся в поперечной долине, из которой выходим на хороший ручей. Но вот досада, на нём возятся пацаны, а дальше показались юрты, и это значит, что нам надо вставать не здесь. Возвращаемся на километр назад и останавливаемся в месте не самом удобном, но сухом и закрытом и от ветра, и от местных жителей. Время 20.20, ещё довольно светло.
Оно бы можно было проехать и дальше, но нас обоих как-то резко накрыло приступом высотной болезни, и мешкать мы не стали. Уже с дурной головой быстро поставили палатку, с облегчением поняли, что есть не хотим вообще ничего (это один из симптомов), тогда как ещё под перевалом хотели, и ограничиваемся чаем с мёдом и лимоном. Оба выпили ударную дозу диакарба и завалились в спальники. Сделать записи в дневниках нет сил, отложили это дело на утро. За бортом +5.
К великому нашему счастью, местные не так любопытны, как в Монголии, и к нам никто не приходит. Для нас было бы пыткой общаться в таком состоянии – обоих мутит. Причина – в резком наборе высоты, мы сегодня прилично поднялись.
Высота ночёвки 2472 м.
3-й день. 2 августа
Плоскогорье Асы (N43 14.531 E77 55.450 – N43 19.288 E78 16.486).
Проехали 34,2 км.
Время в пути 4 ч. 11 мин. Набор высоты 429 м, сброс 1167 м.
В пол-шестого утра просыпались, температура +2, на палатке хлопьями иней. Над плоскогорьем вставало солнце нашего третьего дня в Казахстане.
Фото 39. Рассвет над плато Асы: вид от нашей палатки
Утро изумительное: ясное небо, солнышко, тепло: в 9 утра +19
Мы оба чувствуем после вчерашнего приступа слабость, приодически звенит в ушах, у Андрея болит голова, но в целом наше состояние вполне рабочее – диакарб сделал своё дело. Ошибкой было не принять его заблаговременно, до подъёма. По инструкции это надо делать вообще за пару дней. Но для нас вчера подъём складывался благополучно и мы как-то не ожидали, что придётся столкнуться с «горняшкой». Выдвинулись поздно, в 10 часов.
Фото 40. День начинался как солнечный и жаркий. Каменистое ложе р. Асы
Плато сильно напоминает Укок и монгольские высокогорья, но далеко не такое суровое. День поначалу солнечный, но скоро сзади начинает натягивать облачность, так было и вчера. Идёт спуск, перемежающийся качельными подъёмами. Вниз по течению Асы множество юрт небольшими группами, стоят плотно – не по-монгольски. В Монголии на одном стойбище их ставят попросторнее. Сами юрты другой геометрии – выше и как-то «кучнее» по конструкции, с более конусообразным куполом. В остальном то же: загородки для скота, сам скот… Коров на вид больше, чем в монгольских стадах.
Замечаем странную вещь: у нас немеют кончики пальцев на руках и даже, как ни странно, ступни, как-то щекотно. Это длится весь день. Наверное, ещё один эффект от подавленного таблетками приступа «горняшки». Проходим несколько небольших бродов, один с челночным перетаскиванием великов и рюкзаков.
Фото 41. Табунчик казахских лошадей
Фото 42. Плоскогорье р. Асы
Фото 43. Стойбище на казахском жайлау (летнем пастбище)
Фото 44. Млекопитающие пасутся. Погода меняется
Фото 45. Разлившееся русло р. Асы
Фото 46. «Кемпинг» с «магазином» на одном из притоков Асы
Вскоре показывается что-то вроде посёлка в несколько домов. Позже выясняется, что это «кемпинг» для «городских». «Городскими» называют всех приезжающих сюда на отдых из Алматы, и судя по всему, недостатка в клиентуре нет, хотя сегодня никого. У белого здания типа барака сидят двое взрослых и мальчишка, внимательно наблюдают, как мы берём последний перед посёлком брод. Они расположились на крыльце под надписью «Магазин».
Фото 47. После брода нам идти вверх
Подъезжаем. Мужики сидят с колоритными пастушескими плётками, плётки эти прямо приковывают наш взгляд. Справляемся, открыто ли заведение, и те посылают мальчишку за каким-то местным деятелем, который может отомкнуть двери Сим-Сима. Через двадцать минут тот идёт, – нет, шествует! Молодой рослый казах, красивый, важный, жаль только – магазин у него абсолютно пустой. Покупаем завалящий «Сникерс», который нам не особо нужен, просто ради порядку – столько ждали и ничего не приобрести?)) Отъезжаем от так называемого магазина и ещё раз бродим речку.
Перебродив, тут же на первой полянке устраиваемся на обед. Пока варили суп, закапал дождь. Прячемся под ковриками и упорно довариваем суп. Потом хлебаем сваренное. К концу трапезы дождь прекратился. Двинулись в подъём. Река Асы в этом месте делает крутой поворот и входит в довольно глубокое ущелье, а дорога пробита высоко по его правому борту. Обрывы к реке красивые и жутковатые.
Фото 48. Брод р. Асы. На той стороне будет обед
Фото 49. Долина р. Асы уходит вправо и заглубляется
Фото 50. Пересечёнка на плоскогорье
Грунт – крупный прибитый красный песок и глина с камнями, местами сыпуха. Ехать приятно, но не везде можно спуститься в седле, много промоин в крутой дороге. Подниматься тоже часто приходится пешком.
Фото 51. Долина р. Асы. Вид назад: там по-прежнему тучи
Фото 52. Седловинка перед очередным глубоким спуском
Фото 53. Сам спуск
Фото 54. Долина начинает расширяться, а дорога резко снижаться. Всё в дымке
Фото 55. «Гофрированные» борта долины выбиты копытами местных млекопитающих
в сплошные горизонтальные полосы
Фото 56. Оазис на дне долины
Петлями с очень крутыми подъёмами и спусками мы вышли к прекрасному оазису на дне долины, под красными обрывами. Река врезана в низкие берега, она очень бурная и шумная и, что удивительно, не холодная. Небо прочистилось: кажется, мы выехали из зоны дождей. Но они тут шли, видимо, несколько дней перед нами – на дне долины большие непросохшие лужи. Не спеша ставим лагерь. Ирина («енот-полоскун») занимается стиркой.
Фото 57. Нашли место под стоянку
Вечер довольно тёплый, воздух сухой, и мы после ужина не торопимся укладываться, разожгли маленький костерок в кружке? из камней и пьём чай с конфетами. Закат яркий и быстрый, темнота накрывает нас в считанные минуты.
Высота ночёвки 1729 м.
4-й день. 3 августа
Плато Асы – пер 2 086 м – Бартогайское вдхр – пос. Кокпек – каньон р. Чарын (Шарын)
(N43 19.294 E78 16.488 – N43 21.280 E79 04.093).
Проехали 82,9 км.
Время в пути 7 ч. 18 мин. Набор высоты 1073 м, сброс 1682 м.
Ночь была тихая, спали мы отлично. Стирка высохла. Росы тут вообще нет. Вчера вечером и сегодня с утра по вещам скачут какие-то здоровенные кузнечики. В семь утра позавтракали и вышли на маршрут.
Фото 58. Вышли со стоянки. Впереди новый день
Метров через 500 начались пешие каменистые подъёмы. Через пару километров от стоянки дорога уходит вправо от реки во всё более крутые взлёты, а река остаётся левее и погружается во всё более глубокий каньон. День очень солнечный, солнце в лицо, но везде висит прозрачная дымка – характерный для азиатских плоскогорий нюанс (*).
Фото 59. Пейзаж в полукилометре от нашей стоянки (вид назад по ходу движения)
Фото 60. Характер дороги
Фото 61. Сумасшедшей красоты цвета и фактуры поверхности
Фото 62. Оттуда мы поднялись
Фото 63. Классика велотаскания
Фото 64. Мягкие грунты на подъёме – хуже не придумаешь
Фото 65. Примерно 2 км лошадиной работы
Ближе к концу подъёмов дорога из плотной красно-глиняной становится сыпучей песчано-щебнистой. Гружёные велики на ней плохо держат вертикальное положение, их трудно заталкивать в гору. Вскоре начались особенно крутые, размытые, с осыпями подъёмы. Пришлось поупираться. Пот градом, продвигаемся медленно.
Фото 66. Мягкие грунты сменились скалистыми
Фото 67. Спуск в ущелье по направлению к Бартогаю
Но любой подъём не бесконечен, и рано или поздно, но мы выезжаем на спуск, тоже сыпучий до такой степени, что местами приходится покидать седло. И, пожалуй, очень хорошо, что мы пробираемся тут не в дождь. Глинистые грунты с промоинами сделали бы нашу дорогу ещё более трудоёмкой.
Фото 68. Слева поилка для скота. Уже показался Бартогай
Часа через три после начала пути вдали в створе гор показалось пятнышко бирюзово-голубой глади – Бартогайское водохранилище (фото 68). Ещё час спуска. По стронам дороги ходят и с шумом взлетают какие-то большие куропатки, мы названия птицам этим не знаем, а вот Семёнов-то сказал бы, кто это.
Климатическая ситуация ощутимо меняется. Начало обдавать настоящим пустынным жаром и густым ароматом очень пахучей полыни (такую мы впервые встретили в 2014 г. в районе Байтала – это Тыва, в той же концентрации). Мы спускаемся в степь. Но перед ней нас ожидает ещё одно каньонообразное скалистое ущелье со сплошной каменной сыпухой.
Фото 69. Ещё ближе к озерцу
Озерцо, то есть водохранилище, имеет изумительный светло-бирюзовый цвет. В него впадает (точнее, в него разливается) грязно-серый Чилик, а в месте впадения лежат обширные наносы серого ила. Создано это водохранилице на излёте советской эпохи для орошения земель ниже по течению. Объезжаем его с юга, отсюда особенно хорошо видны серые и желтоватые поля ила. Пересекаем мост.
Если смотреть с моста на юг, видно, что Чилик вырывается из довольно узкого ущелья. Течение прибивается к восточному берегу, возле которого нет таких неподвижных и потому тоскливых заводей, как на западном, так что на восточном мы и останавливаемся на обед. С наслаждением купаемся. Берег песчаный, плотный, на нём лежит много плавника, хороший был бы костёр.
В воздухе по-прежнему висит какая-то дымка (сухой туман). На небе высокие полупрозрачные облачка, потягивает приятный лёгкий ветерок с северо-востока, в котелке варится еда. До этого места проехали-прошли сегодня 27 км. Метрах в трёхстах от нас грунтовка, по которой нам ехать дальше; мимо за час проходит пара машин. После обеда продолжаем движение.
Фото 70. На мосту. Вид в сторону невидной отсюда плотины
Фото 71. Над плато Асы непогода
Фото 72. Баден-баден и обедать!
Фото 73. В сторону Кокпека
Едем в северном направлении в подъём с очень комфортным градусом. Поднимаясь постепенно над водохранилищем, всё чаще оглядываемся: лучше начинаем видеть оцепляющие его с запада высокие горы. Картина величественная. Где-то посередине грунтовки между озером и началом асфальтированной дороги на Кокпек нам встречается женщина, идущая к озеру, – остановились, поболтали. Замечательный светлый человек. Работает в метеостанции при водохранилище, сейчас возвращается туда из Кокпека. Это довольно длинный путь пешком. Приглашает нас остановиться у неё в станции на ночь, но нам до ночи далеко, у нас ещё половина рабочего дня впереди :-). Интересуемся погодой на ближайшие дни; наша знакомая говорит, что дождей не будет. Распрощались, и уже издалека она окликнула нас, спросила наши имена, мы ответили, она назвала своё, но мы не расслышали, сложное имя… От неё мы узнали, что местные реку называют Чиличка. Это во времена Семёнова горный Чилик производил грозное впечатление, а теперь, укрощёный плотиной, кажется смирным…
Выехали на асфальт, и тут у Ирины происходит прямо классический по бессмысленности конфуз с великом. Дорога ещё относительно пустая, так что она едет по левой обочине, решив, что тут удобнее. И вот, заглядевшись куда-то в сторону, наезжает передним колесом точнёхонько на аккуратно стоящую на краю асфальта стеклянную бутылку с отбитой верхней частью. Бутылка падает, колесо сдувается, а мы останавливаемся на ремонт.
Фото 74. Подъезжаем к долине Согеты
Через некоторое время дорога примыкает к трассе на Кокпек. Снова начались машины, причём много. И фуры. В Кокпеке – маленьком посёлке на трассе – перекусили в забегаловке. По-азиатски тут на улице устроено что-то вроде фонтанчика для омовения рук. Мы заодно и физиономии свои пыльные умываем. Запасаем воды, дальше её у нас сегодня не будет.
За соседним столиком расположилась семья: родители в годах и их дочь лет 20, ещё сын в машине остался, колясочник, его везут лечить на минеральные источники в Чуньджу (Шонжы на современных картах). Пока обедаем, наши соседи рассказывают нам о годах учёбы в Ленинграде, у нас расспрашивают, как нам живётся в Кузбассе. Мать семейства – врач-педиатр, в конце 1980-х – начале 1990-х была на повышении квалификации в нашем новокузнецком ГИДУВе, говорит, что тогда это был очень высокий уровень.
Разговор как-то выруливает на тему казахских жузов. Мужчина сообщает нам, что про старший жуз говорят так: им только дай палку в руки, и они пойдут пасти стада, потому что спокойные и миролюбивые. А вот младшему жузу только бы повоевать. Северные казахи, живущие ближе к России, считались всегда более образованными. Кстати, вот одно из наших наблюдений: казахи почему-то часто разговаривают по-русски друг с другом в таких обстоятельствах, когда могли бы успешно говорить по-казахски. Например, при покупке билетов пассажиром-казахом в кассе у кассира-казашки, или в магазинах. И вот в этой семье тоже.
Из Кокпека по Сюгатинской долине (Согеты) едем по совершенно прямой асфальтированной дороге в направлении р. Чарын (Шарын). Сначала машин очень много, но после развилки (наша дорога – в направлении Нарынкола) их становится меньше. По правую руку от нас километрах в двенадцати тянутся горы Торайгыр (в переводе значит «гнедой жеребец»). Солнце снижается. Пахнет полынью – мы в настоящей степи. Что интересно, на стадии подготовки отчёта выяснили, что казахское кöкпöк буквально означает «пахучие жёсткие травы» (*). Но из этого, конечно, не следует, что они растут только в обширной степной долине Согеты :-).
Фото 75. В долине Согеты
По обе стороны дороги обширные пространства, пейзаж сопровождается зрительными иллюзиями, всё в той же азиатской дымке.
Доехали до поворота на каньон Чарын. Туда едва заметный спуск. Минут десять думали, надо ли нам делать эту радиалку. Завтра ведь обратно придётся по той же дороге возвращаться, только на подъём. Решили ехать. И ни секунды потом не пожалели!
Фото 76. Подъезжаем к обрывам Чарына
Ещё 13 км по глиняной грунтовке, местами со «стиральной доской». Это покатый, градуса в два, спуск. Солнце в спину и уже очень низкое. Доезжаем до КПП в каньон. 1424 тенге с обоих за посещение – и мы за шлагбаумом. Прокатили ещё несколько качельных подъёмов-спусков и подъехали к краю. Вот это зрелище!!! Не ожидали.
П. П. Семёнов подъезжал к обрыву над рекой Чарын 5 июня 1857 г., но в другом месте – каньон длинный. Да и его больше интересовали не каньоны, а горы, поэтому и с обрыва над Чарыном Семёнов больше смотрит на «поднимающуюся перед нами на юге крутую стену южной цепи Заилийского Алатау… и гораздо более отдалённого Тянь-Шаня» (*).
Фото 77. Дорога на дне каньона
Но начинают быстро сгущаться сумерки, фотографии получаются плоские, так что откладываем съёмку до завтра и спешим искать место для ночлега. У нас был короткий спор, не пойти ли вообще на дно каньона, ведь лестница тут есть, а велики можно повести рядом с ней. Но потом представили, как мы завтра тащим их вверх по уклону градусов в тридцать – и спускаться быстро расхотелось.
Ищем место. Попытались пройти к малодоступному пятачку с обрывами со всех сторон, романтичный такой пятачок, но опять же – велики тяжёлые, в пропасть тащат, – и мы передумали. В итоге встали на самом верху, в точке с отличным обзором поверхности каньона. Очень сухо и тепло, в 9 вечера +21, но летают маленькие комары. Ветер западный, очень тёплый.
Ужинаем мантами и предвкушаем завтрашнее утро с контрастным освещением, которое покажет нам местные красоты. Андрей замечает под пологом палатки какое-то шевеление, думал – мышь, оказался кто-то с длинным хвостом (и пушистым кончиком на конце хвоста), наверное, тушканчик. Эх, Петра Петровича бы сюда, он бы распознал зверя.
Допоздна наслаждаемся теплом и покоем. Много ли людей пили чай с финиками под звёздами на «берегу» Чарынского каньона?..
Звёзды висят очень низко и густо.
Высота ночёвки 1089 м.
5-й день. 4 августа
Каньон р. Чарын (радиально) – пер. 1 423 м – пос. Аксай – пер. Кегенский 1 935 м – берег р. Кеген (N43 21.237 E79 04.215 – N43 01.648 E79 13.821).
Проехали 73,3 км.
Время в пути 6 ч. 41 мин. Набор высоты 1427 м, сброс 685 м.
Ночь была такая тёплая, что мы спали поверх спальников раздетые. Встали довольно рано (Андрей ещё на рассвете пытался поймать на нашу «мыльницу» утренний Чарын). Сварили кофе. В этот момент начался какой-то шум, и мы увидели, что к взгорку метрах в двухстах от нас подтянулись джипы с аппаратурой, и на краю каньона встала кучка ребят в белом, один за ударными инструментами, а четверо с гитарами и без них. Сверху летает беспилотник. Включили фонограмму, ударник застучал, а группа запрыгала под неё, – мы поняли, что идут съёмки какого-то попсового клипа. Свой утренний кофий мы пили под музыку.
Фото 78. Рабочий день клипмейкеров начался
Фото 79. Башни каньона
Не спеша собрали палатку и пошли прогуляться по каньону, вернее, над ним.
Фото 80. Утренний променад над каньоном
Велики поставили в одной из каменных беседок (она чем-то напомнила нам сооружения на местных кладбищах, но мы знаем, что это неправильная ассоциация). Красота тут бесподобная. Как мы вообще могли вчера даже на миг усомниться, ехать или не ехать?.. Думали, что «попсовое место». Пока мы бродили и делали фотографии, музыка и её эхо раздались уже со дна каньона, он довольно глубокий. Видимо, внизу доснимают клип.
Фото 81. На «вершине» каньона
Фото 82. Большие известняковые «грибы»
Фото 83. А это мы
Фото 84. И ещё один кадр. Просто невозможно не снимать!
Фото 85. Фактура известняка: из этого сделан Чарынский каньон
Через КПП прошли в 10.20, поболтали с охранниками, выяснили, как работает таможня в Каркаре. Похвастались, что нас утром развлекали музыкой, и этим невольно выдали «клипмейкеров»: оказывается, за такую съёмку нужно специально платить, а те проехали, сказав, что ничего снимать не собираются. Так что, возможно, им пришлось дань отдать на выезде.
Мы двинулись по вчерашней грунтовке до поворота, где вчера съехали с асфальта. Очень жарко. По асфальту сразу пошли в подъём.
Фото 86. В сторону Аксая
Перевалом это назвать нельзя, просто тягучий и по солнцу очень унылый подъём. Сегодня вообще весь день асфальт, кроме тех 13 км от каньона.
Фото 87. Подъём на небольшой перевальчик
Фото 88. Казахский национальный герой Райымбек
От «золотого» батыра Райымбека – спуск в долину р. Чарын. Река прорыла глубокое ущелье. Сам каньон Чарына длинный, многокилометровый, но мы сегодня ночевали в самом красивом месте.
С моста через р. Чарын начинается, сначала круто, подъём к посёлку Аксай. Это 15 км по дико унылой прямой трассе. Зачем делать такие прямые, как по линейке, дороги?.. С нетерпением всматриваемся в посёлок, уже видный. Часто останавливаемся пить. Жара сегодня страшная. Наконец в два часа дня мы в Аксае. В придорожной забегаловке-асхане сразу купили 2 литра холодной «Кока-Колы» и остались здесь на обед. Дома никогда в голову не приходит покупать эту коричневую воду, а вот в походах она идёт за милую душу.
Фото 89. Спуск – снова в долину Чарына
Фото 90. Мутный Чарын в каких-то «индийских» берегах
Фото 91. Передохнули на мосту над Чарыном
Фото 92. Подъём от моста над Чарыном. Мы уже поднялись
Наша асхана – просто частный дом, в котором устроен зальчик под столовую. Но нас в столовую не повели – там свадьба, хозяин выдаёт дочь замуж. С нами «работает» дородная женщина, предложила коурдак, а мы не знаем, что это такое (*). Тогда она повела Ирину через какие-то переходы и загончики на улице в помещение, где в огромном казане готовится что-то крайне аппетитное, с мясом и картошкой, и конечно, мы это заказали.
Фото 93. Придорожная асхана. Спасаемся от зноя и голода
Пока ждали еду, болтали с хозяевами. Женщине 37, выглядит под 50, но у неё шестеро детей, это серьёзно. В каком родстве с хозяином она и ещё одна её помощница, не спрашиваем, но взрослых тут много, а детей ещё больше. Рассказывают про посёлок: работы нет, в местной школе 12 учеников. Учиться в институте (в ближайшем городе) стоит 300 тысяч тенге в год (по нашим ценам немного, кстати). Бесплатно можно тоже, но в СПТУ.
Мы слушаем, расспрашиваем, потом нам приносят наши огромные тарелки – и мы пробуем блюдо под названием коурдак. Оно великолепно. Мы голодные, так что без проблем «догоняемся» ещё мантами (стандартная порция в Казахстане – 5 штук). Эти были начинены мясом пополам с картошкой кубиками, мы этой картошке внутри немного удивились, но потом ещё не раз встречали разные варианты мантов. Вообще в походе способность к поеданию пищи превосходит наш обычный стандарт раза в два. Купили с собой бутылку кумыса и рассчитались, причём хозяйка насчитала нам несколько больше, чем надо было, но мы не стали показывать, что поняли её хитрость, решив: пусть это будет ей за гостеприимство. Всё-таки шестеро по лавкам…
Фото 94. Барашки прячутся в теньке
Сытые, отъехали по центральной улице метров на пятьсот к выезду из Аксая. На пыльной площадке недалеко от асханы сидят люди, обставленные вёдрами с урюком и яблоками, покупателей нет, но будут – это же трасса на Кеген. Абрикосов хочется и яблок тоже, но нам ведра будет много, да и мы ленивы от сытости, чтобы торговаться за пару килограммов, так что решаем в теньке в безлюдном месте залечь на часок у арыка и отдохнуть, пока жара немного спадёт. Вдоль дороги растут тенистые коренастые (когда-то обкорнанные, вот и тенистые теперь) деревья, мы высмотрели себе полянку и залегли на ковриках. С полным брюхом мяса ещё помечтали о яблоках, как вдруг случается нечто удивительное.
Фото 95. И мы тоже прячемся в теньке
Мы лежим на зелёной полосе между дорогой и садами, в которых стоят дома, и вот от ближайшего дома идёт к нам человек, в руке у него пакетик с яблоками, только что помытыми. Зовут Жасылан, ему лет сорок, очень добрый человек. Живёт один, холост. Спрашивает, куда мы путь держим, мы говорим, что на Иссык-Куль. В числе прочего узнаём, что он там ни разу не был. Вот удивительно, живёт же совсем недалеко. Да что удивляться, мы тоже у себя на Телецком озере в первый раз только в 2011 году были.
Фото 96. Добрый человек Жасылан
Пока мы с Жасыланом разговариваем, подходит от дома с противоположной стороны дороги ещё один мужичок, постарше, поговорил немного с нами, потом отлучился и вернулся с пакетом мытого урюка. Мы растрогались. Понятно, что этими людьми двигало любопытство, но как бы то ни было, нам показалось непривычным такое проявление любопытства. Дома у нас на улицах любопытствуют без того чтобы фруктами или чем-нибудь ещё кормить.
Час мы отдохнули, солнце спустилось ниже, пора в перевал.
Фото 97. Мечеть на краю Аксая
Отъехали от Аксая мимо старой мечети, потом поворот направо – и начинается узкая-узкая с обгрызенным краем дорога. Она асфальтированная, но этот неровный край, к тому же ещё полувыдавленный колёсами, – сущее мучение, когда сзади натужно ревут грузовики и фуры и от них приходится куда-то деваться. Дорога узкая, а съехать на обочину не везде можно сразу же – край такой уродский. В чрезвычайном напряжении крутим педали, ожидая, когда дорога станет пошире.
Фото 98. Дорога в нижней части Кегенского перевала
Сначала едем довольно полого, но минут через тридцать начинается выраженный подъём в ущелье ручья, и дорога долго идёт вдоль него. В конце локального подъёма стоит на обочине большущая бетономешалка, около неё водитель, с которым первым здоровается и заговаривает Ирина (я останавливался фотографировать и немного отстал).
Это ещё одна наша интересная встреча. Зовут водилу Артур, он из Джаркента. Служил в Афгане, потом инструктором ВДВ в Ираке. В Джаркенте известен под именем Иракез (от Ирак). Сам о себе весело говорит так: «Хотя и маленького роста [а он действительно невысокий и крепко сбитый], но меня тут каждое насекомое знает». Говорит, что их тут трое таких осталось сослуживцев, но друг за друга стоят и «место держат». Артур родился в Одинцовском районе Московской области, он сын военного, и семья немало «кочевала». Вырос и остался жить в Казахстане, ему тут очень нравится. Особенно ценит в казахах то, что они ответственно относятся к своему слову.
Артур ждал отставшего на другой бетономешалке товарища, и мы, отдыхая от подъёма, поболтали ещё о разном, – о способе проверки кумыса (хороший ли), о винограде, которого в Джаркенте растёт двенадцать сортов, об уникальной деревянной мечети там же без единого гвоздя. Потом он стал приглашать нас в гости, и мы обязательно когда-нибудь к тебе заедем, Артур! Весёлый, остроумный и добрый человек.
Фото 99. С Артуром «Иракезом»
Фото 100. Ура, урюк!!!
Кегенский перевал очень затяжной, но несложный. Чем выше, тем шире становится дорога. Ручей по долине течёт то справа от неё, то слева, и по крайней мере две трети подъёма он нас сопровождает. Русло его замусоренное, как водится возле дорог, но вода на вид чистая, и мы её пьём, когда у нас кончается запас своей (после мяса нас мучит жажда). Мечтаем о большом прохладном арбузе, который купим в Кегене.
На последней трети подъёма – очень длинные петли, только одну закончишь – показывается другая, такая же длинная, и это бесконечно, а уже заметно вечереет.
Фото 101. Последний виток перевала
Фото 102. Кегенский перевал. Взгляд назад
На сам перевал въезжаем уже на закате, как раз успеваем захватить последние лучи солнца, а спуск проходим уже в сумерках. Потом в густых сумерках. Потом уже совсем в темноте. Проблема в том, что по сторонам нет ни одного пригодного для ночёвки места, и мы вынуждены ехать дальше и дальше, ещё и ещё, нацепив фонарики на головы, чтобы хоть как-то обозначить себя на дороге.
Фото 103.Вечереет. Кегенский перевал. Впереди каркаринское плоскогорье
Хотя мы едем тревожно, всё же успеваем рассматривать чудесные в вечернем освещении виды по сторонам. Справа чёткий, как вырезанный, контур гор, за которыми село солнце, слева нежнейшие розовые и сиреневые облака над другими горами.
К Кегену подъехали практически в полной темноте. Удивились тому, что, начиная от подъезда к городу и по приподнятой заречной части, на улицах стоят – и довольно густо – уличные фонари, и все до одного работают, то есть городок хорошо освещён. Мы сунулись сначала вправо, к ровным полянам над отсвечивающей фонарными огнями рекой, мимо каких-то построек, обшитых сайдингом (мода тут на этот сайдинг), мимо заборов и лающих собак, но – встать нельзя: широкий сырой берег весь истоптан копытами местных млекопитающих и многократно «обложен» ими же. Возвращаемся чуть не наощупь к дороге, переезжаем её и ищем счастья на другой стороне. Тут немного получше, по крайней мере суше и травка густая. Ставим палатку. Никогда ещё мы так поздно не вставали, это в первый раз.
Увы, не сбылась наша мечта об арбузе, но хуже всего то, что не сбылась мечта о стирке и мытье, – такая жара сегодня была, очень хотелось обкупнуться. Но Кеген, тихо-тихо текущий в низких травяных берегах, весь заилен, берега глинистые, по нынешней сухости погоды сильно осыпаются, так что до воды не добраться. Ирина решила не сдаваться и хотя бы умыться и ноги вымыть, они в дорожной пыли до шорт. Долго лазила по берегу с фонариком, но так и не нашла удобного места. Да и вода грязноватая.
Полянка у нас неплохая, только нет воды и рядом оживлённая трасса, даже ночью по ней активно ездят: Кеген – райцентр. А из дворов с того берега, с возвышения, всю ночь лают собаки. Выцеживаем из своих бутылочек-поилок остатки воды, и нам удаётся собрать полкотелка. Это значит, что две кружки чая у нас будут сегодня и полторы оставим на утро.
В десять вечера с того берега донёсся протяжный призыв на вечернюю молитву: сначала пение, потом бормотание. Всё через динамик. Мы слушаем, пьём чай и едим урюк, которым нас снабдили добрые люди в Аксае. День был слишком жаркий, чтобы готовить ужин. Ещё через полчаса на наш берег съезжает машина, направляется приблизительно на нашу полянку. Нам бы этого совсем не надо. Выхватив наш лагерь фарами и постояв немного, разворачивается, отъезжает подальше и гасит свет. Наверное, уединения ищут. Слава Аллаху, казахи не докучают назойливым вниманием. Монголы уже пять раз на мотоциклах бы приехали.
Вечер прохладнее вчерашнего, но всё равно тепло +16. Дневной пробег по жаре и с тягомотными подъёмами – 73 км. Мы сегодня притомились, особенно от скитаний в темноте, когда не имели возможности встать на ночь до наступления ночи. Андрей даже не стал ничего записывать в дневник, отложил до утра.
Высота ночёвки 1810 м.
6-й день. 5 августа
Пос. Кеген – погранпереход Каркыра – долина р. Тюп (N43 01.648 E79 13.822 – N42 44.065 E78 54.829).
Проехали 59,9 км (с учётом 3 км радиалки).
Время в пути 5 ч. 20 мин. Набор высоты 509 м, сброс 389 м.
После вчерашнего непростого дня мы быстро уснули, но спали чутко – рядом посёлок и трасса, собаки лают, какие-то непривычные звуки раздаются. От этого несколько раз просыпались ночью. Утро пасмурное. Однако скоро и сквозь облачность начало ощутимо пригревать солнце.
Фото 104. Наше утро в Кегене
Пока мы собирали вещи, к нам подошёл парень по имени Канат Конаковаев, с полчаса разговаривали. Ещё один хороший человек на нашем пути. Расспрашиваем его про местности дальше, после Кегена. Узнаём, что в Каркаре будет чистая речка Иису, что городок назван по имени Кегена-батыра (какой-то местный герой), что сейчас Кеген – центр Райымбекского района. Узнаём от него про саумал – парное кобылье молоко – и про кымыз (кумыс). Джюнусата (дедушка) Каната занимался беркутиной охотой и научил этому делу внука. Сейчас у Каната уже свои беркуты, но пока нет нужных документов для охоты. Среди прочего Канат обмолвился про Джунгарское ханство. Вся эта территория действительно когда-то была под джунгарами. Удивительно то, что это до сих пор на языке местных жителей: Канат упомянул ханство как какое-то обыденное обстоятельство.
Фото 105. Хороший человек Канат
Фото 106. Кеген
Сделали чай из остатков воды и скоро выдвинулись в посёлок, там будем завтракать. Городок интересный, со своим колоритом.
Фото 107. АЗС: привет с Родины
Фото 108. Скромный завтрак
Завтрак стал по плотности обедом. Снова коурдак, манты, с собой взяли пироги с картошкой. Отяжелевшие, вышли к великам.
Фото 109. Из Кегена в сторону Каркары
На центральной площади Кегена возле большой клумбы, в центре которой установлен какой-то монумент, рассредоточенные группки не то «крепостных» студентов, не то волонтёров обкладывают дёрном основание этого самого монумента. Рядом идёт бойкая торговля арбузами, возле машин стоят и о чём-то толкуют кучки мужиков, работают автозаправки, люди идут по своим делам… Ну и мы поехали по своим.
Солнце сегодня как будто задёрнуто кисеёй, и всё равно загораем. От Кегена к загранпереходу скучнейшая длинная гравийка, асфальт которой значительно хуже того, который был до Кегена, – какой-то клочковатый.
Фото 110. Нам прямо, потом правее, вдоль подошвы тех горок
Фото 111. Оформление въезда в город: дёшево и сердито
Фото 112. 2016-й – год 100-летия национального движения «Алаш Орда»
Доехали до Каркары и не устояли перед арбузом на 9 кг. Оттащили его в сторонку, на травку возле двухэтажного дома советской постройки, уселись возле крыльца какого-то мелкотравчатого магазинчика и тут, успокоившись, озадачились: разделать-то нам арбуз нечем. Наш нож – просто перочинный для такого объекта.
Андрею пришлось зайти в дверь магазинчика и попросить у хозяина нож. Вытерли арбуз и нож на несколько раз влажными салфетками и принялись за разделку. Как пол-арбуза в нас вместилось, сами не поняли. Хозяин магазина ушёл обедать и дверь в своё заведение запер, договорившись с нами, что мы оставим нож у входа в куче кирпичей. Так и делаем. Вторую половину арбуза в рюкзак. Корки в пакет и в поселковую мусорку.
Фото 113. Военные мемориалы на фоне таких гор смотрятся особенно внушительно
Пока наслаждались арбузом, начался очередной призыв к намазу – мечеть в двухстах метрах от нас. Вернее, сразу две мечети: маленькая деревянная старая и большая каменная новая, одна против другой, и тут же стоит местная администрация, и здесь же мемориал в память погибших в Великой Отечественной.
Тихо сидя возле своего арбуза, мы прослушали целую проповедь минут на десять. Как все неверные, поняли из неё два слова: «Алла» и «Алла акбар». В прежних случаях призыв к намазу был кратким и без нравоучительных рассказов, а в Каркаре прямо серьёзно к делу религиозного просвещения относятся: толкуют долго, просвещают.
Фото 114. Старенькая мечеть
Фото 115. Новенькая мечеть
Фото 116. Ещё один баннер в чистом поле
Фото 117. Он же в зуме. 25 лет независимости Казахстана
После Каркары асфальт кончается. Начинаются кладбища – три, одно за другим. Периодически проходят машины, после которых пыль столбом. Мы не сразу замечаем, что в полу-километре от нашей гравийки параллельно по степи проложены в меру укатанные просёлочные дорожки, по которым никто не едет. Направляемся к ним, попутно натыкаемся на пышные кустики душицы, немного срываем на вечерний чай. Встретились нам тут и большие аппетитные грибы, очень красивые, но мы оба абсолютно не разбираемся в съедобных-несъедобных, а ничего другого как съесть с грибами делать не умеем. Так что коренастые красавцы остаются на своих местах.
Фото 118. Дальше по каркаринскому плоскогорью
Фото 119. Мазар советского времени
Фото 120. Ещё кладбища
Едем дальше. Вид оживляет горная цепь со снежными вершинами по левую руку от нас. Практически доехали до пограничников – и в 30 метрах перед постом у Ирины сдувается заднее колесо. Не удалось нам красиво въехать на границу. Новая камера никак не накачивается. Ставим другую новую. В итоге полчаса ушло на ремонт. Позже, при заклеивании камер, выяснится, что ни этой прокола не было, ни на той, которая сдулась в первый день, ещё на выезде из Алматы. Причина в обоих случаях – низкое качество камер Rubena’26: под грузом у них просто расходится шов.
Фото 121. Перед погранпереходом в Кыргызстан
На границе у нас забирают миграционные талоны, которые мы заполняли ещё в поезде и всё это время везли с собой, ставят штампик в паспорт. Здравствуй, Киргизия!
Дальнейшая дорога первое время не представляет собой ничего интересного. Пыльная гравийка по степи, потом в межгорье, по долине реки Тюп. Эта река уже впадает в Иссык-Куль. Здесь в 1857 г. стояли аулы богинского манапа Бурамбая Бекмурата уулу. Тремя годами ранее он потерял свои кочевья на восточном побережье Иссык-Куля (простиравшиеся до Зауки (*)) – их отняли хищные сарыбагиши в битве, в которой с обеих сторон участвовало 6000 всадников. Потерпев поражение, старый манап вынужден был укочевать за перевал Санташ сюда, на каркаринское плоскогорье.
Рисунок 17. Манап «богинского племени» Бурамбай
К нему в гости заехал П. П. Семёнов, направлявшийся как раз к Заукинскому перевалу, был радушно принят и провёл ночь в приготовленной для него юрте. Именно из аулов Бурамбая русский путешественник стартовал в свой знаменательный поход 1857 г.: «Девятого июня я, наконец, выступил с неописанным восторгом, со всем своим отрядом, в первое своё путешествие в глубь уже давно возвышавшегося передо мной Тянь-Шаня» (*). Отряд – это 49 казаков, 12 каракиргизских проводников, художник Кошаров, все на 63 лошадях и в сопровождении 12 верблюдов. Но с ними бежало ещё и целое стадо баранов, купленных у богинцев, – это был «самоходный» экспедиционный провиант. К сухарям-то семёновским это было самое то (с пищей в путешествии П. П. Семёнова дела обстояли не роскошно: в основном он жил на сухарях, которые обжаривались в курдючьем сале, с чаем). Берлинская мечта о проникновении в Тянь-Шань начинала осуществляться.
Мы удивлены плотной обжитостью этих мест: тянутся сплошные фермы, много табунов лошадей, буквально за каждым поворотом – юрты или вагончики. Поминутно на дороге встречаются деревянные указатели о продаже кымыза (а то и просто кмыз). Лошади очень хороши: изящные, прекрасного тёмно-коричневого цвета – не берёмся определять масть, мы только в котах ещё как-то разбираемся, а в лошадях совсем нет. Кстати, у казахов больше двух десятков слов для обозначения мастей лошадей (*). Монгольские лошадки совсем другие. Эти ростом тоже невысокие, просто очень красивые.
Фото 122. Пыльный грейдер в сторону р.Тюп
Фото 123. Цветные берега реки
Ближе к вечеру долина Тюпа начала сужаться. Появились ели, лиственные рощицы и роскошные облепиховые заросли. Река течёт справа. Очень много передвижных пасек: здесь качают уже иссык-кульский мёд. В одном месте мы остановились у речки умыться, и Ирина забыла приторочить к своему велорюкзаку коврик. Заметили это километра через полтора. Пришлось возвращаться. Продавцы мёда с удивлением наблюдали, как мы курсируем туда-сюда.
Пока шла эта суета с ковриком, Андрей забыл переключить треки в GPS, в итоге мы не свернули вовремя налево. Поехали дальше берегом Тюпа, приискивая себе стоянку. Дело сложное, потому что берега в высшей степени обитаемые: то пасеки попадаются, то юрты, дальше уже и турбазы пошли. Уединённости нет. Кое-как отыскали местечко, высмотрев его с довольно ощутимого подъёма над рекой. Место хорошее, отсечённое от дороги несколькими полосами густых кустов и галечных отмелей. Осталось только спуститься, вернуться немного назад и продраться через эти заросли. На всё уходит с полчаса. В 19.15 мы на стоянке.
Фото 124. Выбрали место стоянки. Чем-то напоминает таёжное
Тёплый спокойный вечер. С наслаждением моемся в чудесной полноводной реке Тюп, солнце ещё не зашло за гору, так что даже в холодной воде нормально. Это не Кеген, – вода чистая, упругая. Потом стирка, заклейка камер, ужин и отбой.
Высота ночёвки 1921 м.
Фото 125. Этого богатства в Прииссыкулье множество
